Последний год знамения не радовали: внезапно случались природные катаклизмы, с которыми нечисть справлялась при помощи сильного колдовства, причем Водяной клялся, что озеро вышло из берегов не по его вине, а само по себе. Полевому тоже доставалось — на поля налетела воздушная армия саранчи, и, если бы не Баба Яга, окрестные деревни наверняка остались бы без урожая...

Онуфрию тоскливо. Может, фаза луны такая, а может, сожрал чего несвежего. Кошка ли была в той шаурме, крыска ли, свинка морская из соседнего зоомагазина? Мается Онуфрий, грустит, жалко ему эту то ли кошку, то ли крыску, то ли свинку морскую и шаурмечника жалко, уехавшего со своей солнечной родины в этот серый город на заработки, и в целом, абстрактно мир таким несправедливым кажется, что хоть волком вой...

Нарисованные двери появлялись повсюду: на стенах, заборах, памятниках... Большие и маленькие, круглые и арочные. Все выглядели так, словно нарисованы мелками, но смыть их не получалось ничем, даже из брандспойта. Полицейские сначала ловили неведомого шутника, потом бросили это дело. Толкиенисты дежурили возле дверей, бормотали «mеllon», стучали, но ничего не происходило...

Девочка была хороша. Аккуратное личико с красивыми, разве что чуть полноватыми губами, стройная фигурка. Ну да, может, и чересчур стройная, но для разнообразия пойдет. Никакой дурацкой жеманности и напыщенности, никаких банальных фраз на латыни из тех, что заставляют учить девиц их матримониально настроенные матушки. Да, с манерами не очень...

В темной комнате пахло стеарином и обгорелыми спичками. Свечи чадили и не желали гореть ровно. Фитили, что ли, отсырели? — А может, не надо? — проскулил рыжий пес, отползая за диван. — Не по правилам это...

На мониторах зелеными мухами ползали знаки бесконечности — логотип хранилища эмоций. Фирменный цвет «травы в солнечный день» растекался по стенам и отражался в глазах офисной нингё.
— Тебе невыгодно снимать проценты. — Зрачки биоробота двигались, считывая информацию с внешней оболочки глаз. — Ты много теряешь...

Маленькую бандерольку запихали в почтовый ящик с таким усердием, что часть наклейки с адресом оказалась сорванной, а коричневая оберточная бумага в некоторых местах протерлась. Олег молча смотрел на нее. Кот тоже. Даже хомячки перестали работать над повышением демографии и затихли...

Швейк открыл глаза и поморгал. Люди в белых халатах спросили, как он себя чувствует. Их было много, пять или шесть. Как во врачебной комиссии, объявившей его идиотом.
— Что я вам могу сказать, господа, — ответил Швейк, переменяя положение из лежачего в сидячее. — Чувствую себя так, будто заново родился.
— Вот и превосходно! — одобрил самый главный...

В кафе было безлюдно и тихо, как в провинциальном музее. Только у окна расположилась дама, похожая на фрекен Бок из мультика про Карлсона. Сходство, кстати, было поразительным.
— Давай вон за тот столик, там лучше ловит, — сказал Петя.
— Проблемы с Интернетом? — поинтересовалась я...

Иногда я представляю, как Стэн поднимается по лестнице, таща на плече лямку с ноутом. Лето, жара, рубашка прилипла к спине, девятый этаж, но этот придурок упорно игнорирует лифт...

Городская поликлиника. В кабинет хирурга распахнулась дверь, в проеме замаячил новый пациент.
— Проходите-проходите... Присаживайтесь... — бодро отозвался доктор, раскачиваясь в кресле. — Костыли можете положить рядом... Вот здесь... Давайте ваши листы... Так-так... Операция по восстановлению ноги?.. Правой?.. — Доктор привстал, словно не веря прочитанному, и еще раз оглядел посетителя. — Угу... Ну что же, раздевайтесь и ложитесь в капсулу регенерации!..

Тридцать первого декабря Баба-Яга с Кикиморой ждали новогодних подарков. На улице стоял крепкий мороз, зато в избе тепло с лихвой давала многотопливная плита, на которой с утра готовилось угощение. До Нового года оставалось три часа...

– Рома, ты куда смотрел?! Арматуру от кругляка не отличаешь? Заказывали мерную десятую, а тут что? — Усов поддел туфлей сплетение металлических хлыстов, вслушался в телефон, округлил глаза и рявкнул: — Уволю! Завтра же. Или в бетонщики переведу. Да, серьезно! Если завтра арматуры не будет... Ну ты понял. Отключил сотовый и зашагал к вагончику по краю стройплощадки...

Когда Чиков остался без работы, друзья подарили ему стакан с землей и надписью «Муза».
— Ты же писатель, — сказали они бодро, намекая на шестисотстраничный роман «Дворъ» о династии потомственных клининг-менеджеров (дворников), плод бессонных чиковских ночей. — Тебе пригодится...

От Веньки сбежал желудок. Без предупреждения и не разрывая контракт. Просто утром, проснувшись, Венька привычно открыл живот, чтобы проверить, все ли органы уже явились…

Ему снилась огромная лисья морда с большими добрыми глазами. Она раскрывала пасть и тянула язык, а Даниэль бежал прочь по белому пространству, которое сминалось складками, путалось под ногами простынёй. Он падал в постель, сжимался в дрожащий комочек, испуганно просыпался и хватал ртом затхлый воздух квартиры...